ВАШИМ ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫМ ЩЕНКАМ
(Собачая сказка)
Жила-была девочка — Бимка (собачкой на свет рождена) —
и сучкой назвать, без заминки, вольны мы её, но она
смотрела на нас много лучше, учуяла, всё может стать,
что в людях важнее — надсучность — их, в сущности, лучшая стать.
Инстинкты, конечно же, в Бимке бродили (как бродят в ком хошь —
на этих дрожжах на суглинках растёт урожайная дрожь).
Но стоит шепнуть лишь «не гавкать!», тотчас раскрывает свой рот —
в улыбке святой — даже Кафка, стращать ей не стал бы народ.
Антоша топорик положит — и вот он — наш в
ишневый сад —
нет вишен на ветках, положим, зато — как слова шелестят —
его глянцевитые листья, весною он снова в цвету —
шевелятся тёплые мысли, о тех, кто спасал красоту.
А это была наша Бимка, незримое сея добро,
и зримое — преобразим-ка кислотное почвы нутро!
До церкви всегда провожает, но в церковь — ни-ни! — не войдёт
(прекрасно она это знает — собачиться станет народ).
Мне думается, это ангел, который в смиреньи возрос —
ошейник ему, что вериги — в юродстве — в репейниках хвост.
Предчувствуя грустные мысли, сочувственно руку лизнёт —
«Конечно, вы кур не загрызли — для вас, их, мясник загрызёт».
Когда человек человечность забудет, на смену придёт
зверь, с дикою верой: конечно — добро — до добра доведёт!
(И этой растительной веры и людям не надо б терять…)
Есть шанс приручённого зверя, он учит — как надо прощать.
В раю есть, конечно же, звери. Затворник святой Феофан
вошёл туда, удостоверясь, что кот его с ним будет там.
(Да это ж — вселенская — церковь! Как Бимку сюда не пускать,
которая «друг человека» — Бог знает… нельзя отказать.).
Надежде врата открывает широкий апостольский взгляд —
и, ангелом,
Бимка влетает
в рай…
лая!
— Фу, Бимка! Назад!
(") (")
(' o ')
(")--(")
( )
("")-("")
