На перекрёстке ль пропасть,
жестом, угрюмо капризным,
веку в раскрытую пасть
кинув щепоть укоризны…
В мёртвых ли травах лежать –
в запахах выцветшей жизни –
вылежав право стяжать
горечь в небесной отчизне.
Знаю, на Страшном Суде
буду – молчаньем отброшен –
напоминать сам себе
о воскресении прошлом,
никнуть, в свой ад нисходить…
Только хватило бы слуха
скорбным молчаньем раскрыть
книгу скорбящего духа.